Спектакль «Три сестры»
Премьера спектакля «Три сестры» Архангельского городского народного театра-студии при ДК работников просвещения состоялась в 1983 году. Режиссёр — Виктор Панов. Художник — Инга Павлова.
Афиши ∙ 1983
Афиша спектакля «Три сестры»
На афише спектакля — три стула со сплетшимися спинками, стоящие на тулье белой офицерской фуражки. На афише название молодого коллектива звучит так: «Экспериментальный городской народный театр-студия юных зрителей».
Полиграфия ∙ 1983
Программка спектакля «Три сестры»
Как гласила программка, в оформлении спектакля была использована картина «Выстрел» Бориса Копылова. В основе сценографического решения — офицерские шинели в дверных проёмах. Рецензенты также писали, что на лицах исполнителей были какие-то символы, впрочем, на чёрно-белых фотографиях этого не видно. В спектакле была использована музыка Баха, Листа и Шопена, а также соло на фортепиано в исполнении пианиста, участника джаз-группы «Архангельск» Владимира Турова.
В ролях:
Ольга — Галина Литовченко
Маша — Надежда Тарасова
Ирина — Наталья Малевинская
Андрей Прозоров — Василий Матонин
Наташа — Татьяна Бадогина
Вершинин — Сергей Павлов
Кулыгин — Михаил Логинов
Тузенбах — Сергей Швецов
Люди театра ∙ 1983
Дневник Владимира Ратенкова. Записи к спектаклю «Три сестры»
Так вышло, что роль барона Тузенбаха в спектакле «Три сестры» Виктора Панова студиец Владимир Ратенков сыграл… только на страницах этой записной книжки. Владимир участвовал в репетициях, но потом ему пришлось поступать в институт, и выпускали спектакль уже без него. Тузенбаха сыграл Сергей Швецов. Можете убедиться сами — посмотрите программку.
Публикации и тексты ∙ 1983
После шумной премьеры: противоречивая рецензия на «Трёх сестёр»
В мае 1983 года газета «Северный комсомолец» опубликовала текст Т. Семёновой «После шумной премьеры», написанный по следам «Трёх сестёр» народного ТЮЗа Дома культуры работников просвещения. Автор рецензии, отдавая должное творческому росту коллектива, всё же относила постановку, скорее, к неудачам.
По мнению рецензентки, ей при её броской выразительности, фантасмагорическом решении не хватало верности чеховской мысли. Тогдашнему критику хотелось больше каноничности, нежели оригинальности.
